Лев и ягуар - Страница 75

— Ох! — испуганно выдохнул Ариета. — Генералу!

— Да, генералу, ты не ослышался. Ее трудно назвать доброй бабой, но свой угол у вас точно будет. А там уж… Ты мужик работящий, не пропадешь. И девчонку пристроишь. Понял?

— Понял, — обреченно кивнул Ариета. Опять бегство. Опять судьба, словно насмехаясь, дает пинка под зад, когда все вроде налаживаться начало…

— Я сейчас с тобой двоих парней пошлю, так, на всякий случай, — продолжал Гасконец. — Небось, Блезуа поостережется с вами связываться, пока они будут при вас. Но я ж не могу выделить тебе пожизненную охрану, согласись. А Анри злопамятный. Так что давай, не тяни время.

Антонио запоздало сообразил, что господин губернатор сейчас делает для него доброе дело. А за добро не грех и поблагодарить.

— Спасибо вам, — с тяжелым вздохом проговорил он.

— Не за что, приятель, — Жан сощурил глаза, словно прицеливался. — Я не столько о тебе, сколько о себе думаю. Ты-то уедешь, а мне тут с этими… красавцами еще жить. Короче, вали отсюда скорее. Если задержишься до ночи, сам будешь виноват.

Жан оказался прав: не прошло и часа с того момента, когда лодка баска в сумерках отчалила от пирса Кайонны, унося и Антонио, и его дочь, и двоих работников, как оставленный в спешке дом рыбака подвергся нападению. Не застав там семейство Ариета, капитан Блезуа все понял и в полнейшей ярости бросился в порт. Но там ему популярно объяснили, что «Индеанка» еще не получила разрешение на выход в море. А попробуешь, мол, выйти без разрешения — пеняй на себя. Пушки в Горном форте стоят не только для защиты города от нападения, но и для отстрела всяких там дезертиров и самовольщиков. Весь фарватер простреливается, канониры и ночью не промахнутся… Блезуа, сообразив, от кого исходила подобная идея, тут же ломанулся в дом губернатора. В прежнюю резиденцию д'Ожерона…

— Ты что себе позволяешь?!! — орал он, бегая по комнате, будто курица с отрубленной головой. — Черт бы тебя подрал, Гасконец, я думал, ты настоящий рыцарь удачи, а ты вступаешься за этих… этих!..

— Заткнись, — ровным, но достаточно жестким тоном проговорил Жан. Словно команду «К бою!» отдал. И сразу все встало на свои места: у Блезуа сработал навык моряка — подчинение старшему по рангу. — Заткнись и слушай. Эти рыбаки признали наш закон и платят нам за защиту, стало быть, они свои. А своих обижать как-то не того, брат. Нехорошо.

— Свои! — вспылил Блезуа, взмахнув шляпой — дорогой парижской шляпой с перьями, купленной вместе с красивым камзолом специально ради сватовства. — Да кто они такие, Жан? Рыбой насквозь провонялись! Тьфу! Этот чертов баск и его дура доченька за счастье должны были считать, что я к ним честно посватался, а не задрал девке подол при первой же встрече! Да я для Сен-Доменга в тысячу раз больше сделал, чем они все!

— С этим никто не спорит. Только ведешь ты себя сейчас как последний дурак, — немного язвительно проговорил Жан. — Что ты к этой соплячке прикипел? Она еще в куклы, небось, играется. Тоже мне, нашел невесту бравый капитан! Жениться охота? Я ж не против. Найди себе купеческую дочку или вдову, а малолеток оставь в покое, это тебя до добра не доведет.

— Ты, что ли, в мою постель заглядывать будешь? — ощерился Блезуа.

— Если надо — буду, — жестко проговорил — как припечатал — Гасконец. — Я тут губернатором поставлен, и мне нужен порядок в Кайонне. Будешь его соблюдать — живи в свое удовольствие. А станешь нарушать — повешу, как собаку. Ясно?

— Ясно, — выцедил сквозь зубы Блезуа. Что ж, капитан есть капитан, даже если ты сам давно уже капитанствуешь на другом корабле…

— Отец, что с нами теперь будет?

— Ничего плохого, Хосефа. Теперь уже ничего…

— Но мы опять убегаем.

— Я надеюсь, больше нам убегать не придется. Помолись Пресвятой Деве, доченька. Она всегда прислушивается к молитвам безгрешных.

Хосефа, потупив взгляд, вдруг всхлипнула.

— Ты что, доченька? — удивился Ариета.

— Я вовсе не безгрешная… Я… я обманывала вас, отец… — заплакала девочка. — Те деньги, что вы давали мне на обеды… Я их не тратила, я собирала… Хотела книжку купить… Басни господина Лафонтена-а-а… — Тут она совсем раскисла и заревела в голос.

Антонио, никак не ожидавший такого признания (честно говоря, при первых словах дочери он даже испугался — что девчонка могла такого натворить?), обнял дочь и рассмеялся с явным облегчением. Базиль и Симон, управлявшиеся с парусом и рулем, тоже не выдержали, прыснули.

— Не плачь, девочка, — Антонио, все еще смеясь, погладил Хосефу по голове. — Приедем — я сам тебе эту книжку куплю. Честное слово!

4

Шторм, налетевший на Сен-Доменг, не отличался какой-то особенной силой: так, что-то средненькое, в июле-августе бывают куда похуже. Обычно сезон штормов приносил затишье в торговле. Прибыль прибылью, а когда риск потерять корабль со всем грузом возрастает в десять раз, невольно подумаешь об отдыхе. Сезон вроде прошел, но даже под этим явно последним в году штормом Сен-Доменгу было неуютно. Ветер пригибал пальмы и ветви деревьев к земле, торговые ряды опустели. Лавки закрылись, работа прекратилась, добрые граждане попрятались по домам, плотно закрывая двери и ставни. В припортовых трактирах тоже особенного оживления не наблюдалось: матросня да мастеровые, либо припозднившиеся на работе и укрывшиеся от непогоды в первой попавшейся забегаловке, либо закоренелые холостяки, для которых таверна — второй дом… Кое-кто из завсегдатаев клялся, что восхищается завыванием ветра и стуком тяжелых капель по навесу и ставням. Причард только усмехался в бороду: он искренне не понимал, что тут может быть восхитительного. Ну завывает, ну стучит. Крыша не течет — и слава богу. Но не пристало трактирщику сообщать свое мнение подобным поэтичным натурам. Платит за съеденное-выпитое? Очень хорошо. Вот если бы не платил, тогда другое дело. А этот чертов голландец Янсзон, чтоб ему провалиться, видит его насквозь, до самых потрохов…